ВОСПОМИНАНИЯ И ПОЖЕЛАНИЯ…

Жирнов Виктор Васильевич,
МС СССР, Заслуженный тренер РСФСР

Сегодня 2000 год. Ушли в историю годы, которые были посвящены любимому занятию - альпинизму. Почему-то только сейчас у подрастающего поколения возникли вопросы - как этот самый альпинизм воспринимался нами в прежнее время. Сейчас молодые понимают, что он был каким-то убогим…! Чтобы хоть частично изложить о том времени постараюсь представить свое впечатление о послевоенном альпинизме.

Был 1949 год. Я работал на заводе ГОМЗ и, конечно, вечером учился. На заводе знакомился с Вадимом Зубаковым. Он уже был один раз в альплагере и сагитировал меня поехать в горы.

Так началась моя альпинистская биография. Мы попали в лагерь «Родина», и уже с тех пор вместе, а иногда раздельно, ежегодно летом уезжали в горы. Мы вместе прошли почти все маршруты Домбая, Узункола. Сходили на Эльбрус и к 1959 году выполнили нормы «Мастеров спорта», окончили школу инструкторов.    

Но ранее вокруг нас образовалась небольшая группа молодежи и нас «подобрали» старшие, опытные альпинисты. Среди молодых оказались Смирнова Тамара, Константинов Володя, Кальц Лев, Батова Люся. А из опытных людей того времени нам довелось познакомиться с Дубининым Б.Н., Ерошиным И.А., Белостуковым А. Они были москвичами. В дальнейшем мы подружились с командой ЦСК, где были Губанов Ю.Н., Некрасов В.П. (На нашем сайте см. cтатью С. Пимкина – «НЕКРАСОВ ВИКТОР ПАВЛОВИЧ (1928-1995)», опубликованную в 2002 г. во  2-ом томе книге «Альпинисты Северной столицы»), Давыдов В., и Павлюк Ю. С ними строили уже серьезные планы. Со своими сверстниками начали выезжать и в другие районы Кавказа, где еще не было альпинистских лагерей.

А с опытными спортсменами мы пытались сходить на хорошую гору. Так в наши планы в 1954 г. попал маршрут на Восточный Домбай из ущелья Бу-Ульген и далее траверс Главного Домбая и спуск с Западной вершины на Домбайский перевал. Однако по ходу подготовки планы были изменены, т.к. Ю. Павлюк заболел ангиной. А лагерь “Молния”, где работали Кропф Ф. и Галустов уже подготовили маршрутный лист на наш маршрут и хотели выйти на один день раньше нас.

В конечном счете, они отстояли свое право идти первыми и Рокотов П.Е. выпустил группу Галустова, а нашу – вслед на следующий день.

Этот эпизод показал нам, что мы не являемся признанными специалистами. Нас можно обходить с любой стороны. Руководили подобными решениями уполномоченные Спорткомитета. Они были наделены властью. Они позволяли нас выпускать на маршрут или запрещать выход. Но с ними приходилось считаться. Мы прошли этот маршрут за 6 дней (1954 год. Чемпионат СССР по классу траверсов, 2-3-е места. Траверс вершин массива Домбай-Ульген с востока. Команда Советской Армии и ДСО «Красная звезда»: В. Давыдов, Б. Дубинин, В. Жирнов, В. Некрасов, В. Зубаков). А Галустов прошел вторым за нами за 8 дней. Но на Чемпионате наша команда поделила 2-е и 3-е место. Но самое удивительное, что жетоны выдали команде Галустова, а 3 жетона в нашей команде выдали Дубинину Б.И., Некрасову С.П., и Давыдову В. Нам же с Зубаковым дали только дипломы за 2-е и 3-е место. Медали за 4-е место выдали команде Солодуева. Награждение ленинградцев не вошло в протоколы. Это документально отражено в ежегоднике “Побежденные вершины”.

Несмотря на все невзгоды, мы продолжали ходить, посещать новые районы и работали инструкторами в альпинистском лагере “Красная звезда” в Домбае.

Если теперь посмотреть на события того времени, то мы застали период развития (или возрождения) альпинизма послевоенных лет. Сейчас мы вспоминаем этот период - как романтический альпинизм.

Были профсоюзные альплагеря, путевки в разные районы гор. Была школа инструкторов, были инструктора. Учебная часть планировала наши спортивные и учебные подвиги. Жизнь в альплагере была бурной. Мы имели возможность общаться с большим количеством интересных людей. Это были москвичи, и представители других городов и, конечно ленинградцы.

В дальнейшем мы подружились с командой киевлян, где руководил Овчаров В.В., а в 1957 году попали на сбор МГУ и МВТУ в Безенги. Этот сбор для многих из нас стал переломным моментом в альпинистской биографии. После траверса Безенгийской стены, потянуло в новые неизведанные районы, а в 1958 г. в Ленинграде стала готовиться первая ленинградская самостоятельная экспедиция на Памир.

Сначала там планировалось участие опытных альпинистов. К моменту отъезда команда здорово помолодела. Руководителем экспедиции был Б. Бердичевский. Начальником штурмовой группы - Белавин Н.И., затем там были альпинисты, имевшие опыт высотных восхождений - это Иванов Д., Якушкин В., Потапов Виктор. Остальные шли на высотное восхождение впервые: Воробьев В., Зубаков В.Г., Жирнов В.В., Дьяконов, Шевченко Юра, Кораблев Женя.

Так началась экспедиция, которая имела особенность: не планировалось перемещение на вертолете - весь путь, примерно 240 км, нужно было прийти пешком с караваном лошадей, которых мы купили на погранзаставе. Опыт кавказских восхождений сказался на планах экспедиции. План «макси» - подняться на пик Патриот, перейти по гребню на пик Молотова (теперь это пик России), затем на пик Правды. Далее - пик Коммунизма - спуск на Памирское фирновое плато и через пик Куйбышева на пик Беляева!

Но этот план продержался до тех пор, пока мы не увидели пик Патриот (6500 м) и пик России (6952 м). Тогда остался план - пик Коммунизма с пика Беляева, по новому пути и спуск не на фирновое плато, а по первоначальному пути подъема. Позднее оказалось, что и этого вполне достаточно. Ведь мы шли на эти горы с опытом кавказских восхождений и многого не знали. Наше снаряжение не было рассчитано на условия, которые мы встретили на высоте более 6200 м. А само восхождение заняло с 13 августа по 2 сентября. К этому времени продукты закончились, а еще нужно было проделать весь путь вниз по ненаселенным местности более 200 км.

Эта экспедиция была для каждого не то чтобы уроком - это была школа! Все ее ошибки и просчеты анализировались много раз. Извлечен опыт и хотелось передать его следующему поколению. Но это уже происходило позднее, когда пришлось работать в школе инструкторов. К тому, что познали мы, всегда прилагалась оценка старшего поколения альпинистов. Сбылось высказывание Е. Белецкого, что несовершённое восхождение или совершённое с большими просчетами и трудностями, имеет большее воспитательное значение, чем совершённое в нормальных условиях. Он говорил, что такие экспедиции, как наша, после обсуждения всех событий и анализа вносят более высокий вклад в практический опыт альпиниста - в каждого из нас.

На себе лично я это очень почувствовал, работая в школе. Всякий раз, обсуждая проблемы практики восхождений с курсантами, неоднократно вспоминались наши организационные ошибки.

После таких испытаний дальнейший путь в альпинизме несколько изменился. Всю зиму 1958-1959 пришлось восстанавливаться. К лету уже появились планы новых восхождений. Хотелось поехать в Талгар. Стали готовиться к сбору на стадионе ГОМЗА, но к началу сезона появилась возможность поехать в Безенги. Там открылся новый лагерь и мне предложили возглавить учебную часть. Так начались сборы в Безенги, которые позднее стали традиционными. С этого времени на протяжении 25 лет сборы были «спортивной» школой ленинградских альпинистов. Ими всегда руководил кто-нибудь из «Труда». Вначале - Гаврилов, затем Д. Хейсин, В. Зубаков, А. Варжапетян и др. Главным было - самостоятельные восхождения. Первооткрывателями новых маршрутов всегда была команда Чуновкина Г.А. – Солонников Влад., Пугачев А. , Антоновский Д., Финогенов). Им доверялись самые трудные маршруты, от них я получал самую полезную информацию о районе и о маршрутах. Так приобретался опыт восхождений и руководства работой спортивного лагеря.

Освоение района Безенги продолжалось до 1967 года. Затем настало время сменить начальника учебной части. Я уехал в альплагерь «Ала-Арча». В Безенги начучем был назначен Мартынов И.А., которого затем сменил Чернов Слава, но ожидаемого совершенствования не получилось… и их сменил москвич - Кудинов И.Б. Он пользовался большой поддержкой московских руководителей. А это говорило о многом.

В период 1959-1966 гг. ленинградскими сборами были пройдены все классические маршруты района. Совершено много первопрохождений. Был накоплен богатый материал по маршрутам. Самыми популярными маршрутами стали восхождения на Шхару, Джангитау, Гестолу, Ляльвер и на весь траверс Безенгийской стены. Много групп ходило на Каштан-Тау, Мижирги, пик Тихонова и др.

Такие восхождения закладывали прочную основу опыта восходителей следующего поколения ленинградцев, при освоении районов Фанских гор, Центрального Памира и Тянь-Шаня. Можно уверенно говорить о том, что восхождения в районе Безенги воспитали целое поколение ленинградских альпинистов способных самостоятельно решать любые проблемы восхождений в различных классах.

Что же касается лично меня, оставшись без сложного, но хорошего района, я оказался в школе инструкторов. Правда, перед этим поработав зимой в горнолыжном лагере.

К 1973-1974 годам, поработав в КСП и в школе инструкторов, был приглашен в 1977 г. работать начальником школы инструкторов. Состояние школы к этому времени переживало упадок. Она себя изжила в районе Приэльбрусья. Я согласился работать в школе инструкторов при условии, что она будет переведена в район Безенги. Многие друзья-альпинисты и московское руководство уверяли меня, что этот район неудобен и опасен для школы, но я знал его и настоял на переводе школы.

К этому же времени в Безенги сложилась тяжелая обстановка. Работа с огромным количеством разрядников в этом районе неудобна - район большой, но маршрутов мало и они сложные. В 1976 г. в лагере 9 аварий. Надо было что-то делать. Искать выход.

Школа инструкторов помогла упростить эту проблему. Лагерь стал работать на 30 дней дольше, разрядников в лагере стало меньше. Школа работала по своим планам не мешая лагерю. И так продолжалось до 1986 года. Пока не начали рушиться все привычные, устоявшиеся традиции, то есть началась перестройка. У чиновников в ВС ДСО профсоюзов, которым принадлежали лагеря, с подачи Управления альпинизма, где появился С.А. Тер-Григорян родилась идея - вернуть школу в Приэльбрусье, в альплагерь «Эльбрус», и сделать из ее базе УМЦ (Учебно-методический центр инструкторов альпинизма).

Для меня было понятно, что эта идея, рожденная в кабинетах Управления альпинизма, не жизнеспособна и работать в этой системе нельзя. Тогда же я предсказал, что система УМЦ развалится через два года. Продержалась она - 1,5 года и начались склоки… Огромный штат школы разбежался. Да и альплагеря стали перерождаться в непонятные учреждения. Так наступило время, которое мы имеем сегодня.

Современный альпинизм во многом отличается от того, что мы имели в наши лучшие годы. Нужно постараться сохранить лучшее из того, что дали нам горы. Мы пережили романтический альпинизм послевоенного периода.

Нам довелось участвовать в восстановлении лучших традиций довоенного и военного альпинизма. Наше поколение освоило много новых горных районов и маршрутов восхождений на Кавказе, Памире и Тянь-Шане. Но мы видим как мало теперь альпинистов, и у них нет руководителей.

Сегодня нужно найти путь восстановления утраченных традиций - теперь уже Российского альпинизма. Нужно найти новые формы подготовки (начального звена) начинающих альпинистов. Нужно восстановить подготовку инструкторских кадров. Нужно выработать нормальные правила безопасного занятия альпинизмом и выполнять их. Необходимо оглянуться на прошлое и взять из него лучшие традиции и правила. Нужно лишить бюрократию возможности кормиться около альпинизма. Нужно добиваться того, чтобы альпинизм был массовым видом спорта и воспитания молодежи.

А нам – старому поколению альпинистов - остается надеяться, что так это и будет. Но для этого потребуется силы, желание и некоторое время.