«МОРКОВКИ»

Бирюлин Ю.Ф – СПб, к.ф-м.н., лауреат Государственной премии СССР, КМС

Хорошо известно, что альпинизм требует от своих приверженцев круглогодичных спортивных тренировок. Но далеко не все становятся его фанатами, являясь людьми разносторонних интересов. Наши герои относились к последним. И когда подошло время летнего альпинистского сезона, они решили наверстать упущенное.

Анатолий Кольцов и его друг Борис Кожарин имели на руках путевки второй смены в альплагерь «Безенги». Оба были КМС-ами и прошли немало сложных маршрутов. Оба знали, что такое Безенгийское ущелье Центрального Кавказа, и поэтому перед выездом решили еще раз провести тренировку в связках в условиях, «максимально приближенных к боевым», то есть на «больших» скалах. Шел конец июня.

Надо сказать, что их решение не вызвало энтузиазма в семьях — два мужика уезжают из дома на выходные «неизвестно куда». Трения с женами удалось погасить предложением поехать вместе, но сборы от этого резко усложнились и проводились в сумбурной обстановке.

Стояла хорошая погода. Я, в то время начинающий разрядник, увязался с ними так как любой опыт старших товарищей представлялся мне крайне необходимым. Мы высадились в Кузнечном и встали на «тропу Хо Ши Мина». Толич и Боря шли с женами впереди, я замыкал колонну. Дорога предстояла длинная, но привычная только для нас, но не для эскортируемых жен. К середине пути, у «молочного домика», начались сложности. Пошел моросящий дождик и накопившаяся усталость у молодой жены Бориса привела к истерике — она присела на придорожный камень, залилась слезами и потребовала возвращения домой. Спокойный и рассудительный Толич тут же «нейтрализовал» свою жену, Свету, послав ее со мной за молоком, а Боря стал вытирать слезы своей «половине» и успокаивать ее.

Когда мы со Светой вернулись с литром молока, Боря сидел в сторонке с выражением отчаяния на лице, а «работу» с его женой проводил Толич. Он среди нас был известен как мастер компромиссов и консенсусов. В итоге, спустя полчаса, попив свежего молочка, жена Кожарина согласилась продолжить путь.

Скал мы достигли к вечеру и встали на спартаковских ночевках. Дождик кончился, а краски заката и тепло костра довершили дело «умиротворения». За ужином мы договорились, что с утра я бегу навешивать на скальном массиве верхнюю страховку, а корифеи готовят себя, снаряжение и подходят позже.

Утро выдалось замечательным. Я проделал все предписанное и стал ждать, выкуривая сигарету за сигаретой. После примерно сорока минут ожидания я двинулся к нашей стоянке узнать, в чем дело. На биваке все было спокойно. На большом плоском гранитном монолите на берегу озера в полной амуниции (пояса Абалакова, беседки, «колеты» для дюльфера, скальные молотки в задних брючных карманах, самостраховочные «усы» и т.д.) стояли напротив друг друга Боря и Толич, молча глядя вниз, где лежала горка «морковок» (ледовые крючья ВЦСПС) и не было ни одного скального крюка...