Ипотека и кредит

Информационный сайт.

 Альпинизм. Публикация 418.

Страница-источник

 
Манофонохрон ПиП Постановления Правительства Информационный раздел Новости

ГЛАВНЫЙ  АМАНАУЗ ПО  ЮЖНОЙ  СТЕНЕ  


Аманауз и Зуб Суфруджу

июль 1966 года, спасработы.
Андреев Г.Г.

 

«Алибек» – альплагерь  известный в Союзе.

Солнечный день,  благодать.

Мы поздно в ночи вернулись с прекрасной горы,

                              готовимся снова на гору идти по утру...

                                                     #

А там далеко на шикарном отвесе

                       группа идет по южной стене –

                                  третий день на маршруте ребята. 

Мы ночью пришли с той самой горы,

                                маршрутом другим ее мы прошли.

Сверху с вершины кричали:

Быков Кира«Кира (Быков), вы сколько прошли?

                             В лагере ждать вас когда?».

Коварна,  отвесна стена.

Диретиссимой смотрит  она –  

                  с ледника начинается путь

                                      прямо туда на вершину, 

      но... с другой стороны перевала

                                      (Аманаузский перевал).

Крючья поют под недюжим ударом железа.

Все прекрасно идет –  

            веревка уходит наверх, 

                     солнце нещадно печет.

На  душе благодать –  

               до вершины рукою подать

                                   и сердце ликует, поет.

Тупой звук от удара раздался:

«Да, черт побери, - что-то не то, 

                       что-то не так получилось».

Крюк железный  уперся, 

       но герой молодой  рискнул

                                    и дальше поперся. 

Вывод простой не доходит: 

                            страховка – ни  к  черту!

Идет и ликует герой – дальше попроще, 

                                                  кажется снизу.

Но... уперся опять капитально

              в заглаженный лоб – в прескверные скалы. 

Постоял, поискал и нашел – щель небольшую.

Крюк последний достал и забил, 

                  но... опять с хрипотцой – не надежно.

Что делать теперь? 

Надо крючья поднять и страховку наладить серьезно.

Но такая идея ему невдомек –

            скорее наверх, там же площадка...  возможно. 

Поперся повыше... – завис. 

Секунда, другая – пальцы и ноги дрожат...  и сорвался... 

Полет  параллельно  стене.

Крючья со звоном летят – размечтался! 

Звон мелодичный,  но жутко кошмарный.

Мурашки по телу и дрожь при виде картины такой. 

Удар  головой по стене,

                 но каска спасла,

                          а затем улетела прямо туда, далеко –

          в основанье стены,  на ледник, 

                                            а полет продолжался...

Веревка  внатяг,  Кирилл на страховке стоял. 

Оглашенный рывок, результат несомненный –  

                                                руки в перчатках горят,

        нестерпимая боль пронизало тело.

Падению конец – завис наш герой,

                                     но теперь на веревке.

Висит как тюфяк бессознанья.

                                                     #

К вечеру ближе – в пятнадцать часов

                           по лагерю громко  динамик орет:                                                     

«Доктор, с группой в учебную часть!».                       

«Все  ясно предельно»

                  – ворчат мужики, –

                           «Коль доктор – значит беда,

                                          спасаловка плачет по нам...».

Рукадельников лично нас принимал, 

                              но власть передал – он ведь начуч. 

Вам известно должно –  

       при ЧП на горе руководство по лагерю все

                                       отдается немедля начспасу. 

Начспас – дядя Женя,

         тот самый наш милый Махатма Белецкий,Белецкий

                                                          задачу поставил:

«В сознание пришел пострадавший.

                           Группа на спуске, будет ждать под стеной».

Сборы не долги – опыт большой.

Рюкзаки поднабили и в путь

      – дорога большая у нас впереди: 

             спуститься в Домбай,  а затем до Медвежки1/

Возможно и выше – до высот  Суфруджу. 

Дальше успеть невозможно –  

                          это факт непреложный.

Время в обрез – темнота подпирает, 

                                           лимитируя время предельно.


Суфруджу вид с Зуба Суфруджу

Но учтите, друзья, кто там не бывал.

На подъем к Суфурджу

            и на спуск в «Алибек»

                          дается два дня и не меньше.

Надо быть у ребят под стеной –  

                                   с той стороны Суфруджу

                                                        рано совсем, по утру.

Дядя Женя,  он верен себе, 

                                  лично нас проводил.

Улыбнулся слегка, руки пожал,

                                            отошел на два шага, добавил:

«Прите,  ребята, надежно наверх.

                       Идти до упора придеться.

             Что делать и как?... Вы знаете это прекрасно...

                                                          Семнадцать часов на часах».

И тронулись в путь – полетели в долину бегом –  

                                      до просторов поляны Домбайской.

А затем запыхтели наверх –  

         в кулуар, на Медвежки, к снежным полям Суфурджу.

Но силенок хватало и дальше рванули поверх –

                                           трещин, сераков, мостов,

                                                       а затем и значительно выше. 

Суфурджу перешли.

Траверснули её, между прочим,

           и спустились чуть-чуть к перевалу.

И  на  скалах легли, 

                     просто так – без палатки. 

На часах в это время – двенадцать

– двадцать четыре часа!

Новый день наступил,  но пока в темноте.

Он  втихую подкрался в  черной сини,  прохладе, 

                                в бесконечных просторах Вселенной, 

                                                      в чарующем глаз звездопаде.

В долине черно.

Только на севере, там в глубине

                             море огней Теберды и Домбая.

«Не  плохо  сработали,  вы – мужики.

                     Теперь можно и надо поспать.

                                 До утренней связи. СК. До свидания».

Забрались в  мешки  с  головой 

                                         и затихли теперь до утра.

Первый солнечный луч коснулся вершин

                                           и все заиграло  вокруг.

С погодой  фортило –  

        вершины как в сказке застыли рядами

                        в солнечном блеске – аж сердце щемило. 

Синий  бескрайний  простор,

                  блеск и сияние вершинных снегов.

Попили чайку с бутербродом

                            и вниз к перевалу,

                                     благо спускаться два шага, бегом.

Туда заглянули – застыли слегка:

         снежный отвес до «центра Земли»,

                                         но вынос прекрасный –  

                                               прямо налево под самую стену, 

                                                          где парни ломились к вершине. 

Мурашки по коже легонько прошлись –  

                такие крутые снега не  видели  раньше нигде!

Ледоруб в снег засадил по самые уши,

           веревку накинул

                     и по ней заскользил

                                          до самого низа... 

Но веревке конец – застыл,  отдышался. 

Кацков подошел, чертыхнулся слегка,Кацков Дмитрий Алексеевич

                     кислорода вдохнул и дальше пошел.

И так без конца до самого низа

                       связка за связкой сквозила.

Ну, вот и конец

            бесконечным, крутющим снегам.

Вон и ребята стоят у палатки

                  под той вертикальной стеной.

«Да,  стена  хороша! 

                 Вертикаль безусловно крута,

                             но четверка слаба оказалась...».

«Здорово,  ребята!

          Кира, ты жив старина?!

                  Где же Вадим – разгильдяй?».

«В палатке лежит.

            Вон видишь – уже вылезает».

Осмотрен больной – травматик  лихой,

         страхом  вчерашним пропитан  насквозь –  

                                                       жалкий,  побитый стеной. 

«Полетный анамнез»,  анализ и синтез –  

                                              диагноз простой: 

Сотрясение мозгов

                     и перелом  небольшой –  

                                        ключицы правой руки. 

По классики милой, родной –  

                    парня надо тащить

                         и желательно очень – в положении лежа.

Но обстоятельства выше –  

                         возможности нет

             поднять к перевалу тяжесть такую, живую. 

Риск небольшой – спокойно пойдем,

                                 собственным ходом, совсем налегке.

«Нас мало,  ребята, делаем так» –  

             доктор вещал, укол засадив и бинт наложив по науке, –

«Трое тихонько больного ведут налегке.

         Четверка другая – ликвидирует лагерь и тянет  наверх барахло.

                           Подмога придет несомненно,

                                        но где и когда – неизвестно пока...».

И тронулись мы неспеша. 

К крутяку подошли. 

Первый бодро уходит туда –  

                        в облака,  к перевалу.

Веревка за ним – и перила готовы.

Пострадавший пристегнут к перилам надежно,

                                      с одною рукой по веревке идет. 

Напарник страхует и следом бредет.

Обратите внимание повторно: 

                       с переломом ключицы – идет,

                                                                 вверх выползает. 

Спасателей  трое. 

Сравните  теперь  с  вариантом на Джуге,

                                     где на спуске при травме такой же,

               спасатель погиб (см. Восточная Джуга. Земляк).

Подъем продолжался томительно долго –

                                                  совсем без конца,

                                                               где нас поджидала толпа.

Перевал от народа «кишел». 

Но хуже того – подкралась беда.

Рыжий начспас КСП командовать будет парадом.                                       

«Олег (Шумилов),  дорогунчик,  здорово!Шумилов

               Зачем он  приперся  сюда? 

                             Справимся сами. Акью притащили?».

«Все нормально, о"кей! 

                   Как сами, ребята?

                                     Как наш пострадавший – больной?».

Здесь вопли раздались, команды пошли –  

                       начспас по крутому схватил за грудки.

ЦУ отдает всей этой огромной толпе:

«Акью собирать! Больного в нее положить

                                         и к спуску готовить немедля!».

А нам отдохнуть не мешало.

Работали в поте лица 

           ни мало, ни  много – часов восемь подряд. 

На часах уже ровно семнадцать часов

                                            и минут пятьдесят.

«Слушай,  Олег, что творится вокруг?

                          Что за черные толпы народа?

                          По рации четко мы просьбу свою передали –   

                               чтоб  шесть человек подошли.

                               Ведь травма пустая – в акью положили и вниз...».

«Слушай,  старик,  КСП подключилось,

                           три лагеря там под ружьем.

                          Сам понимаешь – активно включились.

          Разрядники здесь,  

                    а ниже в долине  значкисты стоят наготове».                      

Шумиха кругом,  суета, толкотня

        и погода в добавок сломалась слегка –  

                                           туман,  облака, ветерок.

Наш бедный больной ошалело глядит на толпу.

«Ау,  караул!...» –  проблеял больной

                      и его повалили в акью как бревно.

Замотали веревкой беднягу втугую.

Трудно дышать, неуютно весьма.

«Доктор, милый, спаси и помилуй!».

«Слушай,  Вадим,  бог видит – это не я... 

                  Ты  спокойно лежи, сейчас помогу».

Рыжий творить продолжал...

Капалися долго, запутались все

                    в бездумных,  бездушных командах его.

Но надо налаживать спуск

                  прямо туда на ледник 

                              между  сераков  и  трещин –  

                                             к Конусной2/ выход прямой.

Крутизна небольшая, но если акью упустить?...

За тридцать секунд она будет внизу. 

Мы рядом идем и смотрим вокруг  на толпу, 

                                 как Рыжий творить продолжает -

           орет и вопит на серую массу людей. 

Наш бедный больной зажмурил  глаза  - 

                                   ему  страшно ужасно

                                                   за жизнь и здоровье свое.

Сердце ни камень:      

«Ребята, пора!  Верхний ус3/  упустили!».

Акья4/ понеслась,  разгон  набирает... 

Страшно представить такое во сне,

                                                 а здесь на яву!                                  

Олег (Шумилов) – молодец рванул напрямик,

                               грудью упал, руками вцепился в металл. 

Юрка (Логачёв) мгновенно бросился выше – веревку поймал  на лету!

Все застыли – мгновенье, другое.

Тишина наступила в толпе.

Больной еле слышно:

«Слушай, доктор, я с жизнью простился...».                  

«Ничего, старина, руководство берем на себя».          

Олег сказанул –  

                 Рыжий во мраке пропал! 

Тронулись  мы  неспеша,

                         но надежно,  эффектно в ночи. 

Отдельные кадры снуют по тропе,

                 а главные массы рядами идут параллельно,

                                                           просто так без страховки.

Согнулся один, фанариком водит по снегу:

                                           склон ведь уходит туда –  

                                                        вниз,  в темноту,  в Неизвестность.

Тень от ступеньки ужасна: 

                         трещина просто два метра – не меньше. 

Отошел, разбежался и прыгнул...

Куда и зачем?

Ведь трещины не было там ни какой –  

                                              совсем ошалел молодой!

Легкий снежок припудрил следы. 

Тени снуют в тишине, прожектор-фонарик по склону гуляет. 

Молча, спокойно идут мужики.

Вадим – наш больной отошел и заснул.

Конус марены в ночи замелькал. 

На  встречу  огни  появились – идут... 

                                   дядя Женя Белецкий

                                                  и начуч-командир 

                                                                 Рукодельников.Рукодельников

«Как живы, ребята?».                                        

«Все нормально у нас».                                   

«Отлично, ребята, вперед.

                 В хижину быстро, орлы!».

В хижине очень уютно, много тепла и море огня –  

                                                    свечи рядами стоят. 

Примус в углу зарычал.

Но тесно в халупе –  

           с трудом разместились.

Дядя Женя Белецкий, Рукодельников наш

                               и шестеро нас, включая больного:

Шумилов, Данилов, Кацков, Логачев, наш доктор

                                                                   и бедный больной.

Данилов

Андреев Герман Германович
Данилов Логачев Юрий Александрович

Андреев Г.

Не будем его называть -

                        кто захочет,         

                                сможет узнать.

Больной замурлыкал –  

                    наелся,  напился,  уложен,  укутан и спит.

Тишина расползлась.

Дядя Женя ворчит:

«Поели, попили?...

            Теперь немедленно спать,

                               прямо тут на полу».

«Что вы, нет, нет!  Здесь тесно, мы будем мешать.

                                                  На улицу мы, на марену...».

И тут Рукодельников гаркнил на нас:

«Что  за  глупый  у вас разговор –  

                                вы трудились два дня.

                                     Размечтались поспать? 

                 Не выйдет у вас ничего.

                         Три часа отпускаю и в путь –

                          на рассвете подъем.

                 В лагере будем своё досыпать.

Вы разумные парни, что объяснять!».

Как-то неловко...

Разлеглись на блаженной пуховой горе,

                                   а наши отцы-командиры...

                    в ногах приютились, сидят.

Тишина. Свеча догорает одна.

Притихли совсем и, конечно, мгновенно заснули.                                                             

Вот, какие дела бывают в горах.

                                                     #

На следующий день мы вышли на гору –  

                                                на первую гору пять "А".

 

23 сентября 1986 г.,  Валдай.


1/ Медвежьи ночевки при восхождении на Суфруджу  ( 3.785 м ) по маршруту 1б категории сложности.

2/ Конусная  марена на Аманаузском леднике, где находится хижина.

3/ Ус – веревка, которая привязывается  к акье для страховки.

4/ Акья – металлические санки-носилки для транспортировки пострадавших в горах.

 
 

 

Рейтинг@Mail.ru   Rambler's Top100     Яндекс цитирования