Нехорошо человеку быть одному. Но, господи, какое же это облегчение!

Премьера, подобно землетрясениям, приливной волне, супружеству и другим природным катаклизмам, - превосходное зрелище, если вам оно ничем не грозит.

БЕРРИМОР Джон (John Barrymore) (15 февраля 1882 — 29 мая 1942), американский актер театра и кино, один из лучших исполнителей ролей Ричарда Ш и Гамлета на американской театральной сцене, звезда Голливуда 1910-1930-х годов, сын актеров актеров Мориса Берримора и Джорджины Дрю.
Джон вырос в преуспевающей театральной семье, получил хорошее образование, изучал изящные искусства в Париже. Он намеревался стать художником или журналистом, но семейное пристрастие к актерству взяло вверх и в 1903 году Джон дебютировал на театральной сцене. Статный, изящный молодой человек, с благородным и мужественным лицом (позднее Берримор получил прозвище «Великий профиль») со связями в театральном мире и несомненным талантом быстро выдвинулся на ведущие роли. В 1904 году Берримор дебютировал на Бродвее в пьесе «Рад этому». Обладая острым чувством юмора, он часто выступал в «романтических комедиях» «Охотник за состоянием», «Муж наполовину», «Принцесса Зим-Зим», «Верь мне, Ксантиппа». 1910-е годы стали временем расцвета его театральной деятельности: он играл в «Воскресении» Льва Толстого, «Правосудии» Джорджа Голсуорси. Его истолнение ролей Ричарда Ш и Гамлетом в шекспировских трагедиях стали легендой американского театра. В личной жизни Берримора отличало пристрастие к алкоголю и разгульному образу жизни. Два его первых брака (второй женой актера была драматург Мишель Стрэндж) быстро распались.
В кино Берримор начал сниматься в 1913 году. Он участвовал в экранизациях своих театральных спектаклей («Американский гражданин», 1913; «Диктатор», 1918; «Втихаря», 1918) и в комических двухчастевках: «Вы масон?» (1915), «Почти король» (1916), «Потерянный жених» (1917). В последнем из них Берримора бьет по голове какой-то бродяга и он, лишившись памяти, присоединяется к гангстерам, грабящим квартиру его невесты. Еще один удар по голове возвращает герою память в самый критический момент. Как и многие преуспевающие театральные актеры Джон видел в кино лишь возможность дополнительных заработков, в которых он всегда нуждался — широкий образ жизни требовал больших денег.
В 1920 годах работа Берримора в кино была увенчана шумным успехом. Заглавные роли в «Докторе Джекиле и мистере Хайде» (1920), в «Шерлоке Холмсе» (1922) и роль капитана Ахава в «Морском чудовище» (1926, экранизация «Моби Дика») сделали актера кинозвездой первой величины. В сценарий «Морского чудовища» была внесена любовная история, которой не было в литературном источнике. Против этого хода Берримор яростно возражал, но именно этот экранный роман перерос в жизненный и актриса Долорес Костелло стала третьей женой актера. Искренность и сила чувства, проявленные в «Морском чудовище», принесли актеру славу «великого любовника». Следующие картины «Дон Жуан» (1926), «Когда мужчина любит» (1927, экранизация «Манон Леско»), «Любимый плут» (1927, роль Франсуа Вийона) пользовались меньшим успехом, хотя актер проявил в них свойственную ему яркость, мощь и магнетизм игры. Технический уровень кинематографа того времени еще не был готов принять глубокую драматическую манеру раскрытия образов и игра Берримора в кино казалась неестественной.
Появление звука в кино было на руку Берримору с его хорошо поставленным, богатым обертонами голосом. Пользуясь славой одного из лучших актеров Америки, в 1930-е годы он часто снимался романтических драмах, комедиях и приключенческих фильмах. Но лучшие годы его карьеры миновали, настоящих удач было мало. В «Зрелище зрелищ» (1929) он декламировал прославивший его монолог «Зима тревоги нашей» из «Ричарда III»; в комедии «Человек из Бленкли» (1930) играл английского лорда; снова сыграл роль капитана Ахава в «Моби Дике» (1930), был гипнотизером в «Свенгали» (1931). В «Распутине и императрице» (1932) снималось все семейство Берриморов: брат Лайонел играл Распутина, сестра Этель — царицу Александру Федоровну, а Джон — князя Феликса Юсупова. В исполнении Берримора Юсупов выглядел явным злодеем. После выхода фильма на экран Феликс Юсупов начал тяжбу о клевете и выиграл дело в суде. Киностудии пришлось заплатить Юсупову 25 тысяч долларов моральной компенсации.
С годами пристрастие Берримора к алкоголю стало сказываться и на творчестве. У него слабела память, играть роли без суфлерских карточек он уже не мог. Опаздания на съемки, прогулы стали для него обычным явлением. Но слава кинозвезды была еще велика и многое ему прощалось. В фильме «Обед в восемь» (1933) Берримор исполнил близкую ему роль: стареющего знаменитого актера и безнадежного пьяницу.
В середине 1930-х годов Голливуд охватила мода на экранизации знаменитых театральных спектаклей. Казалось, что прославившийся в пьесах Шекспира Джон Берримор должен быть востребован прежде всего. Селзник пробовал его на роль Гамлета. Но к тому времени от блестящего таланта осталось одно имя — алкоголь сделал свое дело. Барримор сыграл одну из второплановых ролей в «Ромео и Джульетте» (1936) лишь потому, что такого рода экранизация требовала известных в театральном мире имен. Намечавшиеся съемки в «Даме с камелиями» (1936) не состоялись: актер попал в больницу для алкоголиков.
В дальнейшем актер уже не мог претендовать на главные роли. Он снимался в малобюжетных лентах, чаще всего в небольших характерных ролях отрицательных персонажей. Среди его работ второй половины 1930-х годов: съемки в детективной серии «Бульдог Драммонд», король Людовик XV Бурбон в «Марии Антуанетте» (1938), старый профессор в фильме «Держите эту студентку» (1938). Неудачно шли дела и в театре. Вместе со своей четвертой женой Эллен Барри актер играл на сцене в пьесе «Мои дорогие дети». Во время гастролей в Чикаго и Нью-Йорке публика приходила на этом спектакль специально для того, чтобы посмотреть на позор Берримора: он забывал текст, нес отсебятину, падал на сцене. Барримор и сам понимал всю глубину своей деградации. В 1940 году он спародировал себя в фильме «Великий профиль», а затем повторил это еще раз в фильме «Партнеры по игре» (1942). На похороны актера пришлось собирать деньги, в доме не осталось ни цента.